Рейд «карманного» линкора Адмирал граф Шпее начался 21 августа 1939 года, когда корабль покинул базу в Вильгельмсхафене. Его командир, капитан-цурзее Г. Лангсдорф получил приказ скрытно обогнуть Британские острова, выйти в экваториальные воды Атлантики, где, соблюдая радиомолчание, ждать приказа о начале крейсерской войны с судоходством противника в южной части океана. Но поскольку Берлин надеялся на заключение мира с Великобританией и Францией после разгрома Польши и первых успехов германских подводных лодок, приказа пришлось ждать около месяца. Все это время рейдер крейсировал в Центральной Атлантике, уклоняясь от встреч с любыми кораблями. Боевые действия Адмирал граф Шпее открыл только 26 сентября, когда, наконец, был получен приказ, и уже 30 сентября в районе Пернамбуко расправился со своей первой жертвой - английским пароходом Clement. Около двух с половиной месяцев рейдер безнаказанно разбойничал в водах Южной Атлантики и Индийского океана, несмотря на активные поиски его значительными силами союзных флотов. За это время ему удалось потопить девять торговых судов общим водоизмещением 50084 брт. При этом рейдер так удачно «мимикрировал» под другие корабли германского флота или корабли союзников, что последним не удалось окончательно идентифицировать его вплоть до решающего боя у Ла-Платы.

Корабли английского командора Хэрвуда (флагманский Эксетер , Cumberland и присоединившийся позднее Ajax) оказались в самых тяжелых условиях. Им пришлось действовать в нейтральных водах, строго соблюдая правила международного морского права, согласно которому ни один корабль воюющих стран не мог заходить в нейтральные порты чаще, чем раз в три месяца. Порт-Стэнли, единственная база, имевшаяся в распоряжении группы, был совершенно не оборудован для проведения сколько-нибудь серьезных ремонтных работ и, к тому же, находился на удалении более 1000 морских миль от ближайших торговых путей. Крейсерам частенько приходилось принимать топливо в море либо «наматывать на лаг» не одну тысячу миль для заправки на Фолклендах.

Первые недели поисков не дали никаких результатов. Практика следования на сигналы перехваченных рейдером судов оказалась недейственной, поскольку Адмирал граф Шпее не задерживался на месте трагедии, да и не каждая его жертва имела возможность послать в эфир сигнал о помощи. Эксетер давно нуждался в ремонте и 27 октября, когда в состав группы вошел однотипный с Ajax новозеландский легкий крейсер Achilles, он ушел в Порт-Стэнли, а коммодор Хэрвуд перенес свой вымпел на Ajax. Пока корабли группы продолжали патрулирование в районе между Рио-де-Жанейро и Ла-Платой, на крейсере Эксетер по прибытии на Фолкленды незамедлительно начался ремонт. Местная ремонтная база располагала лишь небольшим доком, а рабочих вовсе не было, поэтому все работы велись исключительно силами экипажа, Естественно, что в условиях крайне ограниченной ремонтной базы и острого дефицита оборудования и запасных частей профилактический ремонт корабля затянулся и крейсер приступил к патрулированию в составе группы только в конце ноября.

Несколько дней спустя, 1 декабря, британские крейсера заправлялись в море на траверзе Монтевидео. Ветер усиливался и на море поднялась большая зыбь. Поэтому, когда к борту тяжелого крейсера попытался пришвартоваться 10000-тонный танкер, он навалился на Эксетер и обломал на нем обе шлюпбалки парусно-гребного катера и деформировал катапультную платформу. При этом также помяло катер коммодора Хэрвуда, который как раз находился на борту крейсера. Полученные кораблем повреждения не являлись существенными, тем не менее Хэрвуд приказал вновь следовать на Фолкленды. Следующим предписанием коммодора, полученным когда крейсер уже находился в доке, Эксетер направлялся к южной оконечности Африки для более основательного ремонта в доках Саймонстауна. Однако 9 декабря последний приказ был отменен. Эксетер срочно отзывался с Фолклендов и утром 12 декабря должен был присоединиться к кораблям группы.

2 декабря Адмирал граф Шпее потопил у юго-западного побережья Африки очередное судно - Doric Star, причем «англичанин» успел передать в эфир призыв о помощи. Сопоставляя на карте направления поисков с отметками гибели судов, коммодор Хэрвуд пришел к выводу, что у командира рейдера осталась единственная лазейка из создавшейся западни: бегство на юго-запад, к берегам Южной Америки. Если расчет коммодора был верен, противник мог появиться у Рио-де-Жанейро 12 декабря, а у Ла-Платы - днем позже.

В назначенное время утром 12 декабря крейсера Хэрвуда встретились в точке рандеву в 150 милях к востоку от устья Ла-Платы. Это было одно из обычных мест заправки группы. После нескольких часов движения крейсерским ходом на запад, в сотне миль к востоку от Пунта-дель-Эсте, Хэрвуд пригласил командиров кораблей соединения прибыть на флагман где ознакомил их со своим планом предстоящего боя.

Хэрвуд понимал, что оставляя в Порт-Стэнли свою сильнейшую боевую единицу - тяжелый крейсер Cumberland, серьезно ослабляет боевой потенциал группы. Но он также не мог исключить возможности появления рейдера у Фолклендских островов. Оставшимся трем кораблям, возможно, предстоял бой с очень грозным противником. Считалось, что с германским «карманным» линкором могла сражаться, и то лишь с некоторыми шансами на успех, чуть ли не эскадра британских тяжелых крейсеров. Огневая мощь корабля типа Дойчланд, на первый взгляд, казалась подавляющей. Англичанам же, также на первый взгляд, кроме более высокой скорости хода своих крейсеров и большего количества торпедных аппаратов, противопоставить рейдеру было нечего. Хэрвуд предложил решить задачу дальнейшего снижения эффективности действия огня рейдера простым разделением сил своей группы. Согласно замыслу коммодора, при обнаружении противника его корабли должны были разделиться на дивизион легких крейсеров и отдельно действующий Эксетер для обстрела рейдера с обоих бортов, тем самым принуждая последнего к разделению огня и частой смене цели. При этом перед командирами легких крейсеров ставилась задача обязательного и настойчивого сближения с противником на дистанцию эффективного огня шестидюймовых орудий. Таким образом, Эксетер должен был вынести на себе главную тяжесть «внимания» «броненосца», по крайней мере, в начальной фазе боя, пока Ajax и Achilles не подойдут к противнику достаточно близко, чтобы достать его из своих шестидюймовок.

По окончании совещания корабли группы взяли курс на север, двигаясь кильватерной колонной в порядке: Ajax, Achilles, Эксетер , с интервалами 10-12 миль. Вечером 12 декабря британские крейсера несколько раз отрепетировали намеченные коммодором маневры по разделению группы. При дальнейшем движении на кораблях, поддерживавших 12-14-узловой ход, велось усиленное наблюдение за восточной частью горизонта, откуда ожидалось появление противника.

В том же порядке, спустя почти сутки, в 5.30 утра (иначе, в 5.52 или около 6.00) 13 декабря, крейсера Хэрвуда были обнаружены наблюдателями с Адмирал граф Шпее. Сначала их ошибочно идентифицировали как легкий крейсер и два эсминца. По другим данным, правильно был опознан только тяжелый крейсер Эксетер . Так или иначе, они были приняты за охранение находящегося в пути конвоя. Встреча с британскими военными кораблями была нежелательной, но, в данном случае, не опасной ввиду значительного превосходства рейдера. Поскольку не было полной уверенности, что его корабль не будет замечен англичанами, командир рейдера Лангсдорф, после короткого совещания со старшим офицером, в нарушение прямого приказа германского командования избегать боя с кораблями союзников, принял решение внезапно атаковать своих более быстроходных противников, как можно быстрее сократив дистанцию. Присутствие эсминцев, по мнению Лангсдорфа, означало, что где-то поблизости находился конвой торговых судов, и значит, после уничтожения единственного охранявшего их крейсера, можно было рассчитывать на богатую добычу. Адмирал граф Шпее увеличил скорость и изменением курса привел корабли противника на правый борт. Быстрое сближение вскоре открыло ошибочность первоначальной идентификации британских кораблей, но к этому времени «броненосец» уже потерял свое главное преимущество - вести огонь с дистанции, недоступной для артиллерии противника. Кроме того, с момента обнаружения рейдера англичанами, он уже не мог уйти, поскольку, обладая превосходством в скорости, их крейсера могли следовать за своим грозным визави даже не ввязываясь в бой, а лишь наводя на него более сильное тактическое соединение. В 6.18 залпом полубронебойными снарядами по крейсерам Эксетер (из кормовой башни) и Ajax (из носовой) Адмирал граф Шпее открыл первую морскую битву Второй мировой войны - бой у Ла-Платы.

Снаряды первого залпа, отданного рейдером из кормовой башни с дистанции около 90 кбт, легли недолетом. Тяжелый крейсер ответил чуть позже: в 6.20 открыли огонь восьмидюймовки носовых башен, а кормовая вступила в акцию спустя 2.5 минуты, как только рейдер оказался в секторе действия её орудий.

Первыми пристрелялись немцы (что и не удивительно для корабля, имевшего артиллерийский радар FuMo-22). После двух первых пристрелочных залпов, неспешно сделанных полубронебойными фугасами с замедлением, особо опасными для машин и погребов слабобронированных британских крейсеров, Адмирал граф Шпее перешел на стрельбу переменным боеприпасом, применяя также фугасные гранаты с головным взрывателем мгновенного действия (этот боеприпас отличался мощным осколочным эффектом, взрываясь даже при ударе о воду и нанося серьёзные разрушения в небронированных частях корабля), и перенес огонь своих 11-дюймовок на наиболее опасного противника - тяжелый крейсер Эксетер . Результаты не замедлили сказаться. Уже третий залп рейдера (в 6.21) дал накрытие, подняв в воздух по обе стороны британского крейсера несколько водяных столбов. Одна из 300-килограммовых гранат взорвалась вблизи от его правого борта. Град осколков выбил прислугу торпедного аппарата, изрешетил борт и надстройки от ватерлинии до верха кормовой трубы и поджег стоявший на катапульте готовый к запуску самолет. Взрыв топливных баков летающей лодки грозил кораблю серьёзными неприятностями, поэтому силами аварийной партии самолет был сброшен за борт. Другой очаг пожара возник на прожекторной площадке перед кормовой трубой, у разбитых этим же взрывом прожекторов. Кроме того, оказались перебитыми цепи сигнализации готовности орудий к стрельбе, вследствие чего старшему артиллеристу крейсера лейтенанту Дженнингсу некоторое время пришлось управлять артогнем, не имея представления, все ли орудия корабля участвуют в залпе.

Затем последовали попадания. Начиная с пятого залпа рейдера, крейсер Эксетер получал один удар за другим. В 6.23 два полубронебойных снаряда по крутой траектории попали в полубак крейсера. Действие одного из них оказалось безобидным: пробив палубу, переборку корабельного лазарета и обшивку левого борта, снаряд упал в море не взорвавшись. Зато другой, разворотив палубу в районе форштевня, вызвал пожар в малярной кладовой (по другим данным, в цистерне с основными запасами авиабензина)! Для тушения бушевавшего пламени на место немедленно прибыла пожарная партия во главе с суб-лейтенантом Морсом, но в этот момент крейсер получил еще более страшный удар.

Очередной, фугасный, снаряд ударил в крышу возвышенной башни «В», расположенной непосредственно перед носовой надстройкой. К этому времени (около 6.25) башня сделала всего восемь залпов, но теперь оба её орудия вышли из строя, большая часть персонала получила ранения, а восемь человек погибли. Начался пожар, угрожавший погребам с боезапасом. Осколки фугаса смели работавшую на полубаке аварийную партию и веером накрыли верхний мостик носовой надстройки, поразив почти всех находившихся там офицеров, наблюдателей и сигнальщиков. Уцелел только командир крейсера кэп-тен Бэлл.

Несмотря на тяжесть повреждений и бушевавшие пожары, Эксетер продолжал вести бой, получая новые раны от осколков снарядов, рвавшихся вблизи борта. Крейсер по-прежнему держал ход, близкий к максимальному, и по находившемуся приблизительно в 70 кбт рейдеру вели огонь уцелевшие башни «А» и «Y». Только теперь активизировались действия достаточно приблизившихся к германскому кораблю и пристрелявшихся легких крейсеров. Несколько 152-мм снарядов взорвались рядом с Адмирал граф Шпее. Действие их по рейдеру было незначительным, но они привлекли внимание, и в 6.30 немцы перенесли огонь своей носовой башни на Ajax и Achilles, что существенно снизило интенсивность огня по крейсеру Эксетер .

В 6.31, в свою очередь сократив дистанцию приблизительно до 60 кбт, Эксетер произвел трехторпедный залп из торпедного аппарата правого борта. Однако вследствие выполнения рейдером крутого разворота на 150 , торпеды не достигли цели. Завершив поворот, Адмирал граф Шпее закрылся от легких крейсеров дымовой завесой и вновь сосредоточил всю мощь своей 280-мм артиллерии на тяжелом крейсере.

Эксетер, не прекращая огня, совершил поворот вправо, чтобы ввести в действие торпеды левого борта. По немецким данным, в этот период боя поврежденный крейсер часто скрывался в дыму собственных пожаров, поэтому стрельба по нему была затруднена, Но уже в первый момент после выхода из дыма (приблизительно в 6.40) крейсер был накрыт залпами противника. Несколько снарядов попали в носовую часть корабля или взорвались в воде рядом с нею. В результате обшивка борта в носу была разорвана на большом протяжении, носовые отсеки затоплены, крейсер получил крен на правый борт и, зарываясь носом в воду, начал терять ход. 280-мм фугас из следующего залпа вывел из строя носовую башню А, вызвав новый пожар на полубаке. Не меньше бед натворил еще один снаряд из этого же залпа, очевидно, полубронебойный, попавший в основание носовой надстройки и прошедший по корпусу корабля около 18 метров. Прошив кубрик старших унтер-офицеров, он взорвался в недрах корабля, уничтожив репетиры гирокомпасов, радиорубку, в которой погибли пять радистов, и выведя из строя 102-мм орудие вместе с прислугой. Взрыв поджег боезапас в кранцах первых выстрелов и на спардеке крейсера возник новый пожар.

Положение корабля, по крайней мере, со стороны, казалось безнадежным. Именно так оценил ситуацию пилот гидроплана Sea Fox, катапультного разведчика-корректировщика флагманского Ajax, стартовавшего в 6.38. Увидев Эксетер в клубах дыма и огне пожаров, имеющим крен и заметный дифферент на нос, с неподвижно застывшими носовыми башнями, он высказал по радио предположение, что Эксетер «уже тонет». Получив это сообщение, Хэрвуд приказал дивизиону легких крейсеров увеличить скорость, сократить дистанцию до противника и отвлечь его огонь на себя.

Тем временем, завершив начатый поворот вправо, Эксетер лег на обратный курс и в 6.42 выстрелил оставшиеся торпеды из аппарата левого борта. Правда, залп получился двухторпедным, поскольку третья торпеда, очевидно, имела повреждения и не вышла из аппарата. К тому же, этот залп также оказался безрезультатным. Зато крейсер почти в тот же момент получил еще два попадания, снова пришедшиеся в руины носовой части корабля. Их главным результатом стал полный выход из строя всех навигационных средств и системы управления огнем. Выдержав и это испытание, избитый крейсер совершил поворот влево на 180°, и вновь приведя противника на правый борт, некоторое время двигался параллельным с ним курсом. Два последних орудия главного калибра кормовой башни непрестанно стреляли, руководствуясь данными башенного дальномера, хотя в результате выхода из строя всех приборов центральной системы точной наводки, их стрельба была уже малоэффективной. Тем не менее, Эксетер продолжал своим огнем тревожить противника, заставляя его, уже перенацелившегося на наседавшие легкие крейсера, непрестанно маневрировать и сбивать наводку переносом огня с одной цели на другую. Кэптен Бэлл с большим искусством управлял своим плохо слушавшим руля крейсером при помощи обычного компаса, снятого с корабельной шлюпки. Лейтенант Дженнингс, после выхода из строя системы управления огнем оставивший центральный артиллерийский пост, руководил стрельбой кормовой башни сначала с прожекторной площадки, а затем непосредственно с ее крыши. И в то же время на корабле не прекращалась борьба аварийных партий с огнем пожаров и водой, поступавшей через многочисленные пробоины и разрывы в обшивке корпуса.

После 6.54 Адмирал граф Шпее, уже получивший достаточно серьезные повреждения, лег на западный курс и начал уходить, часто ставя дымовые завесы и с трудом отбиваясь от преследовавших его легких крейсеров. Однако перспектива получения новых тяжелых повреждений от смертельно раненого, но не ставшего менее опасным противника, вынуждала немцев время от времени переносить огонь на горящий, но продолжавший стрелять Эксетер. Так было и в 7.10, когда последний возник из тучи дыма на юго-востоке. Очевидно, именно в это время его артиллеристам удалось добиться еще одного попадания в рейдер. Восьмидюймовый снаряд пробил верхнюю кромку обшивки полубака и, не взорвавшись, оставил в борту пробоину диаметром около полутора метров. Адмирал граф Шпее перенес огонь главной артиллерии на Эксетер, и в 7. 1 6, отстреливаясь от легких крейсеров артиллерией вспомогательного калибра, совершил поворот влево, на пересечку курса тяжелого крейсера. Лангсдорф, очевидно, намеревался добить неугомонного противника. Ему даже удалось сократить дистанцию до шести миль (около 50 кбт). Однако Ajax и Achilles, шедшие за кормой рейдера, изменением курса вправо ввели в бой свои кормовые башни и, увеличив интенсивность огня, заставили командира Адмирал граф Шпее отказаться от своего намерения. Рейдер отвернул на северо-запад, оставив Эксетер под обстрелом вспомогательной артиллерии, и возобновил бой с легкими крейсерами. Те же, в свою очередь активно маневрируя и не прекращая огня, прошли за его кормой и, выйдя на левый борт рейдера, прикрыли южное направление, в котором находился горевший и начинавший отставать Эксетер .

Эксетер действительно терял скорость по мере того, как его отсеки заполнялись водой. Котлы и машины работали исправно и могли дать полный ход, но на большой скорости имевший метровый дифферент на нос корабль черпал воду огромными пробоинами в обшивке носовой части. Для уменьшения напора вливавшейся воды скорость хода пришлось снизить до 17 узлов. Однако это мало помогло и крейсер продолжал медленно наполняться водой через многочисленные осколочные пробоины в борту и перебитые пожарные магистрали. Кормовая башня вела огонь вдогонку уходящему противнику до 7.30, когда все прибывавшая вода замкнула электропитание башенного привода. За последние полчаса боя орудия башни выстрелили 177 снарядов, сделав почти 90 залпов. Его стрельба, охарактеризованная самими немцами как «быстрая и точная», была наиболее эффективной в первые четверть часа боя. К сожалению, в начале войны в составе боезапаса британских крейсеров не имелось фугасных снарядов мгновенного действия, поэтому артиллеристы тяжелого крейсера использовали в этом бою почти исключительно полубронебойные снаряды с замедлением типа СРВС. Как показали дальнейшие события, даже сотрясение от удара невзорвавшегося снаряда приводило к выходу из строя, пусть даже временному, приборов управления огнем и другого оборудования, а в случае его взрыва и, как следствие, пожара, последствия для германского корабля могли быть куда более серьезными. Первый из угодивших в рейдер восьмидюймовых снарядов попал в его башенноподобную надстройку на уровне адмиральского мостика и прошил ее не взорвавшись. Взрыв следующего 203-мм снаряда на время вывел из строя пункт управления огнем, перебив персонал специалистов. Вследствие этого попадания центральная система наводки германского корабля была временно нарушена и каждая его башня вела огонь самостоятельно, что сказалось на его результатах (по другим данным, это попадание пришлось в носовой директор зенитной артиллерии).

Еще один «гостинец», присланный артиллеристами крейсера Эксетер несколько позже, ударил в верхнюю кромку 100-мм бортового бронепояса рейдера и, пробив его и находившуюся за ним 40-мм продольную противоосколочную переборку, взорвался внутри корабля, на его броневой палубе. От взрыва осталась довольно большая вмятина со стрелой прогиба 250 мм, находившаяся над дизельными двигателями в моторном отделении №4. Попади снаряд метром ниже, он разорвался бы как раз среди дизелей этого отделения и последствия для Адмирал граф Шпее были бы непредсказуемыми. Взрывом были уничтожены различные кладовые помещения и мастерские. Осколки снаряда повредили кабели, нарушив систему связи рейдера, и вызвали пожар, особенно сильный в хранилище противопожарных средств. При тушении возгорания личный состав пожарных партий получил тяжелые ожоги и отравления. Помимо задымленности внутренних пространств корабля, было замечено поступление воды в помещение главных двигателей.

Однако ответное действие артиллерии рейдера было более чем адекватным. Получив не менее семи попаданий 280-мм снарядов, полузатопленный Эксетер практически полностью был выведен из строя, едва держался на плаву, имея дифферент на нос и устойчивый крен 17° на правый борт. Продолжалась борьба с пожарами и поступающей через пробоины водой. Артиллерия главного калибра не действовала, а уцелевшие четырехдюймовые орудия не представляли опасности для противника. Большие потери понес экипаж крейсера, потеряв убитыми 5 офицеров и 56 нижних чинов, 3 офицера и 20 членов экипажа были ранены. Выслушав доклад старшего офицера, коммандера Р. Грэхэма, Бэлл приказал ответить на запрос Хэрвуда о положении дел на корабле: «Все орудия выведены из строя. Сохраняем плавучесть» а когда последний усомнился, дойдет ли Эксетер до Фолклендов, кэптен браво вызвался дойти до Плимута, если прикажут. Получив приказ следовать в Порт-Стэнли, Эксетер в 7.40 вышел из боя и на 10-узловой скорости потащился на юго-восток. Ему еще предстояло пройти более 1000 миль.

С уходом Эксетер бой практически прекратился. В ходе почти полуторачасового сражения обе стороны получили более или менее существенные повреждения, испытывали недостаток боеприпасов. Хэрвуд оказался в тяжелом положении: огонь рейдера оставался по-прежнему точным и Ajax лишился половины своей артиллерии в результате единственного попадания 280-мм снаряда. Однако и Адмирал граф Шпее также не проявлял склонности к продолжению акции и направился на запад, сопровождаемый державшимися на достаточном удалении английскими крейсерами. Время от времени обмениваясь безрезультатными залпами, противники к концу суток пришли к Монтевидео, на рейде которого Адмирал граф Шпее бросил якорь, а англичане остались стеречь его на границе территориальных вод Уругвая.

Уязвимое положение одинокого рейдера, отделенного от родных берегов тысячами миль, окруженного врагами, легло тяжелым грузом на плечи Ганса Лангсдорфа. Он опасался идти через Северную Атлантику с незаделанной дырой в корпусе. Кроме того, командир считал, что у него осталось слишком мало боезапаса. (Это в корне неверно, поскольку было израсходовано всего 414 снарядов ГК, 377 150-мм и 80 зенитных 105-мм снарядов.) В распоряжении артиллеристов оставалось еще свыше трети 280-мм и около половины 150-мм боеприпасов. Хэрвуд, крейсера которого заняли позиции в двух возможных проходах из Монтевидео, оценивал свои шансы задержать Адмирал граф Шпее , если тот выйдет в море на следующий день, как 1:4.

Но Лангсдорф избрал иной ход. Он попытался затребовать у уругвайского правительства 2 недели для ликвидации повреждений, угрожающих мореходности корабля . Предлогом послужила история английского легкого крейсера Глазго , ремонтировавшегося в начале первой мировой войны в бразильском порту в течение примерно такого же времени. Двухнедельный срок означал не только возможность заделать пробоины, но и стянуть в район Ла-Платы несколько подводных лодок, которые помогли бы снять блокаду. Однако англичане прекрасно понимали ситуацию, а в дипломатической борьбе они были намного сильнее. Британский консул в Монтевидео Ю. Миллингтон-Дрейк имел большое влияние в стране, министр иностранных дел Уругвая Гуани слыл его хорошим знакомым. Требования англичан менялись по мере получения информации: вначале они настаивали на стандартном 24-часовом сроке пребывания противника в нейтральном порту, однако после консультации с Хэрвудом стало ясно, что лучше задержать противника до прибытия подкреплений. У причалов Монтевидео стояло 8 английских торговых судов, с которых помощники военно-морского атташе тут же организовали наблюдение за Адмирал граф Шпее. Представители британской разведки умело дезинформировали немцев, организовав открытые переговоры с Буэнос-Айресом на предмет возможности срочного приема двух больших боевых кораблей (под которыми прозрачно подразумевались Риноун и Аpк Ройал). Но роковую дезинформацию командир Адмирал граф Шпее получил от собственных офицеров. На следующий день после боя один из них увидел на горизонте корабль, опознанный как линейный крейсер Риноун. Это, по сути дела, решило судьбу карманного линкора , поскольку Риноун принадлежал к числу тех кораблей мира, встреча с которыми не оставляла немцам никаких шансов на спасение.

Путаница с мнимым опознанием линейного крейсера не вполне понятна. На деле Хэрвуд получил единственное усиление - поздно вечером 14 декабря к легким крейсерам присоединился прибывший с Фолклендских островов Камберленд . Трехтрубный тяжелый крейсер внешне не имел ничего общего с Риноун. Он прошел весь путь 25-узловым ходом. С его прибытием англичане как бы восстановили status quo. Соотношение сил противников стало близким к имевшемуся к началу боя. Вместо шести 203-мм пушек Эксетер британцы имели теперь 8, но боеспособность Аякса и Ахиллеса значительно уменьшилась за счет выхода из строя половины артиллерии на первом и большого расхода боезапаса на втором. При сложившемся положении у Адмирал граф Шпее все еще оставалась возможность прорваться в Атлантику.

Для развязки потребовалось еще 3 дня - именно столько времени дала уругвайская комиссия, поднявшаяся на борт Адмирал граф Шпее и обследовавшая его повреждения. За это время Лангсдорф успел несколько раз связаться со штабом кригсмарине,предложив на выбор: интернироваться в Аргентине или затопить корабль. Интересно, что попытка прорыва или почетная гибель в бою даже не рассматривались, и капитан упустил реальный шанс прославить свой флот.

Вопрос о Адмирал граф Шпее стал предметом тяжелого обсуждения между командующим флотом адмиралом Редером и Гитлером. В конце концов они пришли к выводу, что предпочтительнее затопить корабль, чем допустить его интернирование в плохо предсказуемых южноамериканских странах. Решение руководства Лангсдорф получил вечером 16 декабря. В его распоряжении оставались сутки - срок пребывания карманного линкора истекал в 8 вечера 17 декабря 1939 года. Командир не стал дожидаться последнего момента и принял решение бессонной ночью. Рано утром он разбудил артиллерийского офицера и приказал срочно приступить к разрушению системы управления огнем. Точные приборы уничтожались ручными гранатами и молотками, замки орудий отнесли в башни ГК, которые предполагалось затем подорвать более основательно. К вечеру закончились подготовительные работы, состоявшие в размещении многочисленных зарядов по всем помещениям корабля. Основную часть команды (900 человек) перевели на судно Такома . Около 18.00 на мачтах взвились огромные флаги со свастикой, и Адмирал граф Шпее отошел от причала. За его последним выходом в этот теплый летний воскресный вечер с набережной Монтевидео наблюдала огромная толпа, состоявшая, по сведениям очевидцев, из 200 тыс. человек. Корабль прошел фарватером и свернул на север, как бы собираясь идти в Буэнос-Айрес, однако примерно в 4 милях от берега он бросил якорь. Около 20.00 прозвучало 6 взрывов основных зарядов. Пламя и дым поднялись высоко над мачтами; их былс видно даже из города. Корабль сел не грунт, на нем начались сильные пожары, но прочная конструкция сопротивлялась довольно долго. Взрывы и пожары продолжались в течение 3 дней.

Лангсдорф ненадолго пережил свой корабль. Все 1100 человек (за исключением похороненных и оставшихся в госпиталях в Монтевидео моряков) благополучно прибыли в Буэнос-Айрес, и командир был просто обязан заняться их судьбой. Тщетные попытки избежать интернирования команды как потерпевших кораблекрушение не удались. Лангсдорф в последний раз созвал команду и обратился к ней с речью, в которой проскальзывали намеки на принятое им решение. Утром 20 декабря он застрелился в номере одного из отелей столицы Аргентины.

Благожелательное отношение аргентинских властей сказалось в том, что они практически не мешали бегству отпущенных под честное слово офицеров, подавляющее большинство которых разными, иногда очень непростыми путями пробрались в Германию, чтобы принять участие в дальнейших боевых действиях.

Адмирал граф Шпее затонул в нейтральных водах на мелком месте - так, что над волнами возвышались его обгоревшие надстройки. Англичане снарядили специальную экспедицию, предполагая снять с него все, что уцелело от приборов, в частности, радар, а также образцы вооружения (105-мм зенитки и автоматы). Удалось выполнить только часть программы, поскольку вскоре после начала работ разыгрался шторм, и операцию пришлось прекратить. Оставшуюся груду железа начиная с 1942 года постепенно разобрали на лом. Правда, работать на илистом дне оказалось крайне неудобно, и некоторые части последнего карманного линкора до сих пор ржавеют на месте гибели, на 34° 58' 25 южной широты и 56° 18' 01 западной долготы.